Гречанинов А. Т. «С. И. Танеев»

Гречанинов А. Т. «С. И. Танеев»

Танеев Сергей Иванович

В конце 19-го и в начале этого столетия в Москве жил большой музыкант, — композитор, пианист и теоретик, — Сергей Иванович Танеев.

Автор замечательной кантаты на текст Хомякова «По прочтении псалма», оперы «Орестейя», многих струнных квартетов и фортепианных: трио, квартетов и квинтета, Танеев внес также ни с чем несравнимый вклад в область музыкально-теоретической науки, труд почти всей его жизни: «Подвижной контрапункт строгого письма» — самое значительное, что появилось в мировой литературе этого рода в 20-м веке.

Будучи выдающимся композитором и ученым, Танеев был столь же замечателен как пианист, но эта карьера его мало увлекала и он выступал только в исключительных случаях: в концертах, посвященных памяти его учителей, Чайковского и Николая Рубинштейна, в концертах, где исполнялись его собственные камерные произведения, и один раз в турнэ по Западной Европе с чешским квартетом. Между прочим, он был первым исполнителем знаменитого фортепианного концерта b-moll Чайковского. По поводу пианизма Танеева в шутку говорили, что в Москве три достопримечательности: царь-пушка, которая не стреляет, царь-колокол, который не звонит и царь-пианист, который не играет.

Гречанинов Александр Тихонович

С Танеевым я занимался в консерватории всего только полгода. Ссора с Аренским повлекла за собой мой выход из консерватории и таким образом прекратились мои уроки с Танеевым. В 1896 г., когда я после занятий с Римским-Корсаковым вернулся из Петербурга в Москву, связь моя с Танеевым возобновилась и с тех пор ни одного своего крупного сочинения я не выпускал в свет, не показав ему, и всегда получал от него полезные указания. Он с большой симпатией относился к моему творчеству и особенно ценил мое первое трио, написанное в 1906 г. У меня дома на пробах со скрипачом Сибором и виолончелистом Букиником он играл партию фортепиано и играл с большим увлечением. Много добрых советов он дал мне по поводу этого трио. Я посвятил ему это сочинение, в ответ на что он посвятил мне свое тоже трио.

В общении с людьми Танеев был всегда необычайно прост и со всеми ровен. Жизнерадостность его и добродушие привлекали к нему сердца, а его каламбуры и всякие смешные истории, случавшиеся с ним, были любимыми темами анекдотов москвичей. Вот, напр., один из них: Он был довольно тучен и однажды ему нужно было куда-то сопровождать даму, тоже довольно полную. Посадив ее в извозчичьи сани, он увидел, что с той стороны, с которой он находился, места для него не было. Обошел сани и увидел, что с другой стороны тоже места нет. Тогда он обращается к даме:

— Будьте добры сказать, вы с какой стороны сели?

Или вот:

Друзья и поклонники Танеева однажды вздумали публично его чествовать. Подготовили это чествование так, чтобы он ничего не знал, иначе он и не показался бы на этом вечере. По окончании концерта начались речи. Ю. Д. Энгель, известный московский критик, долго говорил о музыкальных заслугах виновника торжества и о его личности, и в заключение сказал:

— Сергей Иванович — это наша музыкальная совесть.

Гром долго несмолкаемых аплодисментов. Танеев смущенно раскланивается. Выходит А. Б. Гольденвейзер, тогдашний директор консерватории, и говорит:

— Позвольте мне добавить только несколько слов к тому, что говорил предыдущий оратор. Сергей Иванович не только наша музыкальная совесть, он вообще наша совесть.

Вдруг неожиданно раздается тихий голос самого юбиляра:

— То-то мне так совестно.

Всеобщий взрыв хохота. Добродушно смеется, захлебываясь, сам юбиляр и торжественная несколько натянутая, как всегда, атмосфера юбилейного чествования разрежается,

У Танеева всю жизнь были ученики по теории музыки, главным образом по контрапункту строгого и свободного письма. На этих уроках он проводил свои музыкальные идеи и системы, которые входили в знаменитую его книгу, о которой я говорил. Занимался он всегда со всеми учениками бесплатно. А он совсем не был богат. У него была маленькая рента, которой ему еле хватало на его скромную жизнь, — корысти в нем не было. Тип, совершенно непохожий на современный. Ученики составляли семью в его холостой жизни, В свободное от занятий время он любил играть с ними в шахматы и, будучи прекрасным игроком, большею частью легко и шутя их обыгрывал. Его учениками были почти все выдающиеся московские музыканты той эпохи. И не будучи его учениками, к нему, кроме меня, приходили за советами такие композиторы, как Рахманинов, Метнер, Скрябин и др.

Курить у С. И. не полагалось и об этом докладывалось в маленьком объявлении, вы вешанном на стенке с изречением из Толстого. Объявление в маленькой золотой рамочке было вывешено на видном месте. Когда кто-нибудь вынимал из кармана папиросу, он не без ехидства с самодовольной улыбкой говорил:

— У меня сам Петр Ильич Чайковский ходил курить в форточку на кухню.

Последние годы своей жизни С. И. страдал сердечными припадками, которые и привели его к преждевременной могиле. Ему было всего 59 лет, когда он кончил дни в своем любимом Дюдь-кове, живописной деревеньке близ Саввы Звенигородского монастыря, куда любил ездить и уединяться от городской суеты часто в зимнее время. Скромная крестьянская изба служила ему приютом для работ и отдохновения. Там он летом 1916 года и умер, окруженный трогательной любовью крестьян, которые считали его за великого мудреца и праведника.

Он не был женат и женщины никакой роли не играли в его жизни, Роман, приписываемый ему в связи с именем Софии Андреевны Толстой, если он и был, то был увлечением только с одной стороны, не с его.

За один год русская музыка понесла такие две тяжелые утраты, как Скрябин (1915), которому было всего 44 года, и Танеев.

Говоря о Танееве, невозможно не вспомнить о его замечательной нянюшке Пелагее Васильевне. Среднего роста, несколько рыхлая, с необычайно живыми умными глазами, с переваливающейся с бока на бок походкой, она составляла тип, — теперь, увы, отживший, — няни, какие бывали в семьях у всех русских помещиков, какой была у Пушкина его Арина Родионовна, тип, который людям старого поколения, так знаком и любим. Все несложное хозяйство Танеева она вела так, что ее хозяину не нужно было ни о чем думать и заботиться.

Она обладала замечательной памятью и всех посетителей дома, — а их было очень много, можно сказать, вся музыкальная Москва, — она знала по имени и все ее знали, относились к ней с большим уважением и любили ее, хотя с посетителями она иногда бывала очень строга и не допускала, чтобы кто-нибудь мог помешать работе ее барина.

Лет за пять до своей смерти Танеев потерял свою любимую няню. Она была, можно сказать, министром всех его внутренних дел. Женщина, которая потом его обслуживала, была простой деревенскою бабой и, конечно, никак не могла заменить его друга, бесконечно преданной ему няни. После ее смерти Танеев всем своим близким друзьям подарил портрет Пелагеи Васильевны и посвятил памяти ее тетрадь песен.

Источник: Гречанинов А. Моя жизнь. (1954)

Рекомендуем:

Гофман И.: КАК РУБИНШТЕЙН УЧИЛ МЕНЯ ИГРАТЬ

Интервью с В.В. Горностаевой

Воспоминания о С.В. Рахманинове (подборка статей)

Гольденвейзер А. Б.

 

Если вы нашли ошибку или опечатку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter. Буду вам очень благодарна!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.